|
Реферат: Культура московской Руси
Реферат: Культура московской Руси
МОСКОВСКИЙ ИНСТИТУТ РУССКОГО ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВА
РЕФЕРАТ ПО КУЛЬТУРОЛОГИИ
НА ТЕМУ: КУЛЬТУРА МОСКОВСКОЙ РУСИ: ОТ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
К НОВОМУ ВРЕМЕНИ XIV –
XVII ВЕКОВ
ВЫПОЛНИЛА: СТУДЕНТКА 1 КУРСА
ЮРИДИЧЕСКОГО ФАКУЛЬТЕТА
ГРУППЫ № 18
СМОРЧКОВА Н.А.
АСТРАХАНЬ 2000 Г
СОДЕРЖАНИЕ
1.Введение.
2. Основная часть:
1)
Принятие на Руси
православия, возвышение Москвы;
2)
Появление
исторической литературы и книгопечатания;
3)
Архитектура;
4)
Изобразительное
искусство;
5)
Декоративно –
прикладное искусство;
6)
Одежда, быт и
устои россиян;
3.Заключение.
4.Список используемой литературы.
I.
Принятие
на Руси православия, возвышение Москвы.
Описание религиозной
жизни Москвы, наверное, следует начать с принятия на Руси христианства. Это
случилось в 988 году. Политическая обстановка того времени требовала для
выживания государства принятия того или иного вероисповедания, причем
вероисповедания соседей, которые становились союзниками. Предложений было
много, но всерьез пришлось выбирать между двумя: принятие православия, и
дальнейшая ориентация на Византию или принятие католической веры и ориентация
на Западную Европу. Как известно, князь Владимир (в последствии прозванный в
народе Владимир-Красное Солнышко) выбрал православие, наверное, в силу того,что
греки Руси никак не угрожали,скорее наоборот, а вот в Западно-Европейской
политике и тогда (и сейчас) занимал видную роль поход на Восток, с крестом и
мечом. Если-бы тогда была принята латинская вера (т.е. католичество), то Русь
как самостоятельное госдарство перестала-бы существовать.
Русь, приняв
христианство, еще долго оставалась под властью языческих воззрений, которые
включились в православное верование. Вместе с Византийским вариантом
христианства была воспринята и идея подчиненности церкви светским правителям.
Православная
церковь не дала распасться русской державе в период феодальной раздробленности
и монголо-татарского ига. Ведь тогда Русь представляла собой скопление мелких
княжеств, постоянно враждовавших между собой. Но церковь была одна,
подчиняющаяся одному метрополиту Всея Руси. Митрополия находилась до 1300г в
Киеве, затем некоторое время во Владимире, затем в Москве. Именно поддержка
церкви позволила начать процесс обьединения русских земель вокруг Москвы в 14
веке.
После
XVII века, во время церковного раскола,царская власть взяла контроль над
церковью. Православие вошло в Соборное уложение в 1649 г как государственная
религия. При Петре I был введен Синод и церковь стала автокефальной (т.е.
независимой от Византии (которой уже не было!!!)).
Москва
впервые упоминается в летописи в 1147 году как владение суздальсого князя Юрия
Долгорукого. Рост и возвышение Москвы были связаны с ее расположением на
пересечении торговых путей в Центральной части славянских земель. В XIV веке
город выдвигается как центр Московского Великого княжества, одного из
сильнейших княжеств Северо-Восточной Руси, в это же время город становится
резиденцией русских митрополитов, а затем резиденцией патриархов.
В
последнюю четверть XV века, при великом князе Иване III Москва превращается в
столицу русского централизованного государства.
II. Появление исторической литературы и книгопечатания.
К XVI веку сформировались особые,
специфические черты русского национального самосознания: 1) соединение
характерной для Востока духовности, сосредоченной на высшем смысле сущего,
выраженного в православии, со стремлением к свободе, демократии, характерной
для Запада; 2) Коллективизм и слабовыраженное личное сознание; 3)
Приверженность к ценностям православия с его своеобразным миропониманием; 4)
Приоритет государственных начал, интересов державы Держава, обретенная в ходе
борьбы за независимость считалась главным национальным достоянием и ее интересы
воспринимались как интересы лично каждого.
Открытие
в XVII веке русского характера определило
новое воззрение на человека, его роль в исторических событиях, в осознании
собственной судьбы. Новый человек ощущал себя обладателем истины, творцом
истории. Он создавал силлабическую поэзию, портретную живопись, партерную
музыку. Его трудом Россия преодолела культурное одиночество, приобщалась к
европейской цивилизации, становилась европейской державой.
В
период Московского царства набирает силу процесс обмирщения, освобождения
искусства от подчинения церковным канонам. Московская историческая литература,
например, приобрела общерусский характер и становилась носителем идеи единства
и патриотизма («Сказание о Мамаевом побоище»). Победа на Куликовом поле подняла
дух русского народа. Возник ряд произведений, которые призывали к единению русских
земель для освобождения от врага. Значительным памятником этого периода стала
«Задонщина», написанная Сафонием Рязанцем, воспевающая великую побуду над
татарами русского народа. В устном народном творчестве былины уступили место
историческим повестям, в которых действовали конкретные исторические люди в
конкретной обстановке («Песня о взятии Казани»). С начала XV века на первый план выдвигается
летописание Москвы, а во второй половине XV века новое рождение переживает старый жанр «хожений» – описание
путешествий. Это явление отражает растущий интерес образованных людей Руси того
времени к другим странам, развитие экономических и культурных связей с ними.
Особенно интересно «Хождение за три моря» тверского купца Афанасия Никитина.
Важным
достижением было начало книгопечатания. Первая типография в России начала
работать около 1553 г., но имена ее мастеров неизвестны. В 1563 – 1564 гг. Иван
Федоров, дьякон одной из кремлевских церквей, и его помощник Петр Мстиславец
создали на Печатном дворе на Никольской улице в Москве первую печатную книгу с
выходными данными. Качество печати было исключительно высоким, Иван Федоров был
не только мастером – типографом, но и редактором: исправлял переводы книг
«Священного писания», приближал их язык к языку своего времени. Во Львове Иван
Федоров выпустил первый русский букварь с грамматикой. Уже в XVI веке работали типографии в Москве и
в Александровской слободе. Однако печатная книга даже в XVII веке не вытеснила рукописную, ибо
печатали в основном богослужебные книги, летописи же, повести, сказания и даже
жития святых по-прежнему переписывали от руки.
III. Архитектура.
В
данный период развивается русская архитектура.
После
монголо-татарского нашествия долгое время летописи упоминают лишь о строительстве
недошедших до нас деревянных сооружений. С конца XIII в. в избежавшей разорения Северо-западной Руси
возрождается и каменное зодчество, прежде всего военное. Возводятся каменные
городские укрепления Новгорода и Пскова, крепости на приречных мысах (Копорье)
или на островах, порой с дополнительной стеной у въезда, образующей вместе с
основной защитный коридор – «захаб» (Изборск, Порхов). С середины XIV в. стены усиливаются могучими
башнями, в начале над воротами, а затем и по всему периметру укреплений,
получающих в XV веке планировку, близкую к
регулярной. Неровная кладка из грубо отесанного известняка и валунов наделяло
сооружение живописью и усиливало их пластическую выразительность. Такой же была
кладка стен небольших однокупольных четырехстолпных храмов конца XIII – 1-й половины XIV вв., которым обмазка фасадов придавала монолитный
облик. Храмы строились на средства бояр, богатых купцов. Становясь
архитектурными доминантами отдельных районов города, они обогащали его силуэт и
создавали постепенный переход представительного каменного кремля к
нерегулярной деревянной жилой застройке, следующей естественному рельефу. В ней
преобладали 1-2 этажные дома на подклетах, иногда трехчастные, с сенями
посередине.
С
началом возрождения Москвы в ней в 1320-1330-х гг. Появляются первые
белокаменные храмы. Не сохранившийся Успенский собор и собор Спаса на Бору с
поясами резного орнамента на фасадах восходили по типу к четырехстолпным с
тремя апсидами владимирским храмом домонгольской поры. Во второй половине XIV в. строятся первые каменные стены
Кремля на треугольном в плане холме при впадении Неглинной в Москву-реку. На
востоке от Кремля расстилался посад с параллельной Москве-реке главной улицей.
Схожие по плану с более ранними, храмы конца XIV – начала XV вв.
благодаря применению дополнительных кокошников в основании барабана,
приподнятого на подпружных арках, получили ярусную композицию верхов. Это
придавало зданиям живописный и праздничный характер, усиливавшийся килевидными
очертаниями закомар и верхов порталов, резными поясками и тонкими полуколонками
на фасадах. В соборе московского Андроникова монастыря угловые части основного
объема сильно понижены, а композиция верха особенно динамична. В бесстолпных
церквах московской школы XIV- начала XV вв. каждый фасад иногда увенчивался тремя кокошниками. В
формировании к концу XV в.
централизованного государства выдвинуло задачу широко развернуть строительство
крепостных сооружений в городах и монастырях, а в его столице – Москве – возводить
храмы и дворцы, отвечающие ее значению. Для этого были приглашены в столицу зодчие
и каменщики из других русских городов, итальянские архитекторы и инженеры по
фортификации. Основным строительным материалом стал кирпич. Московский Кремль,
вмещавший резиденции великого князя, митрополита, соборы, боярские дворы,
монастыри, был во второй половине XV в. расширен до нынешних размеров, а посад охватил его с трех сторон и
был прорезан радиальными улицами. На востоке от Кремля возникла Красная
площадь, часть посада была окружена в 1530-х гг. каменной стеной, а затем
каменная стена Белого города и деревоземляная стена Земляного города окружили
столицу двумя кольцами, что и определило радиально - кольцевую планировку
Москвы. Монастыри-крепости, защищавшие подступы к городу и созвучные Кремлю по
своему силуэту, со временем стали композиционными центрами окраин Москвы.
Радиальные улицы с бревенчатыми мостовыми вели к центру через увенчанные
башнями ворота Земляного и Белого городов. Жилая застройка городских улиц
состояла в основном из деревянных домов, имевших два – три этажа на подклетах,
отдельные крыши над каждой частью дома, средние сени и крыльцо. Кремли других
городов, как и в Москве, следовали в своих планах рельефу местности, а на
ровных местах имели правильные прямоугольные планы. Крепостные стены стали выше
и толще. Навесные бойницы и зубцы в виде ласточкина хвоста примененные
итальянскими архитекторами в Московском Кремле, появились и в кремлях
Новгорода, Нижнего Новгорода, Тулы и др. Позднее башни стали декорироваться
лопатками и горизонтальными тягами, а бойницы – наличниками. Свободнее от
новых влияний были крепости дальних Кирилло-Белозерского и Соловецкого
монастырей, с мощными стенами и башнями, сложенными из крупных валунов и почти
лишенными украшений.
Сохранившаяся
часть великокняжеского кремлевского дворца в Москве с огромным одностолпным
залом наделена чертами западной архитектуры (граненый руст, парные окна, ренессансный
карниз), но вся композиция дворца, слагавшаяся из отдельных зданий с переходами
и крыльцами, близка к композиции деревянных хором. В архитектуре Успенского
собора Московского Кремля, который было предложено строить наподобие
одноименного собора XII в. во
Владимире, традиции владимиро-суздальского зодчества подверглись существенному
переосмыслению. Величественный пятикупольный храм с редкими щелевидными
окнами, прорезанными в могучих барабанах и в глади стен, опоясанных аркатурным
фризом, мощнее по пропорциям и монументальнее своего прототипа. Впечатляющим
контрастом несколько суровым фасадам собора служит интерьер с шестью
равномерно расставленными высокими тонкими столбами, придающими ему вид
парадного зала. Храм-колокольня Ивана Великого, господствовавший не только не
только над Кремлем, но и над всей Москвой, стал традиционным образцом для
подобных высотных доминант и в других русских городах. Попытка перенести в
русский храм мотивы раннего венецианского Возрождения привела к несоответствию
ярусных членений фасада. В других храмах второй половины XV-XVI в. встречаются свойственные Московской
архитектуре XIV-XV вв. ярусы килевидных закомар, но их
ритм менее динамичен, а размеренные членения фасадов, украшенных аркатурными
фризами узорной кладкой с терракотовыми деталями, делают храмы
нарядно-величавыми. Терракотовые детали встречаются в Белозерье и Верхнем
Поволжье, например, в дворцовой палате в Угличе, где венчающие щипцы над
гладкими стенами заполнены узорной кирпичной кладкой с терракотовыми вставками.
Фасады других светских построек этого времени, как правило, скромнее.
Рост
Русского государства и национального самосознания после свержения татарского
ига отразился в каменных храмах-памятниках XVI в. Являя собой высокое достижение московского
зодчества, эти величественные постройки, посвященные важным событиям, как бы
соединяли в себе динамичность деревянных шатровых церквей и ярусных завершений
храмов XIV –
XV вв. с
монументальностью соборов XVI в. В
каменных церквах-башнях ведущими стали формы, присущие камню, - ярусы закомар
и кокошники вокруг прорезанного окнами шатра. Иногда и шатер заменялся
барабаном с куполом или же башни с куполами окружали центральную, крытую
шатром башню. Преобладание вертикалей наделяло ликующей динамичностью устремленную
в высь композицию храма, как бы вырастающего из окружающего его открытых «гульбищ»,
а нарядный декор придавал сооружению праздничную торжественность
В
храмах конца XV
и XVI вв. применение так называемого
крестчатого свода, опиравшегося на стены, избавляло интерьер от опорных
столбов и позволяло разнообразить фасады, которые получали то трехлопастное,
то имитирующее закомары завершение, то увенчивались ярусами кокошников. Наряду
с этим продолжали строить четырехстолпные пятикупольные храмы, иногда с
галереями и приделами. Каменные одностолпные трапезные и жилые монастырские
постройки XVI
в. имеют гладкие стены,
увенчанные простым карнизом или пояском узорной кладки. В жилой архитектуре
господствовало дерево, из которого строились и дома в 1-2 этажа, и боярские и
епископские дворцы, состоявшие из связанных переходами многосрубных групп на
подклетах.
В XVII в. переход к товарному хозяйству,
развитие внутренней и внешней торговли, усиление центральной власти и
расширение границ страны привели к росту старых городов и возникновению новых
на юге и востоке, к постройке гостиных дворов и административных зданий,
каменных жилых домов бояр и купцов. Укрупнение масштабов Москвы вызвало
надстройку ряда кремлевских сооружений. При этом больше думали выразительности
силуэта и нарядности убранства, чем об улучшении оборонительных качеств
укреплений. Сложный силуэт и богатую белокаменную резьбу карнизов, крылец и
фигурных наличников получил теремной дворец, построенный в Кремле. Возрастает
число каменных жилых зданий.
Дворцы
в XVII в. эволюционировали от живописной
разбросанности к компактности и симметрии. Это видно из сравнения деревянного
дворца в селе Коломенском с Лефортовским дворцом в Москве. Дворцы церковных
владык включали церковь, а иногда, состоя из ряда зданий, окружались стеной с
башнями и имели вид кремля или монастыря. Монастырские кельи часто состояли из
трехчастных секций, образующих длинные корпуса. Административные здания XVII в. походили на жилые дома.
IV.Изобразительное искусство.
В
первые десятилетия после монголо-татарского нашествия возрождается живопись. В
условиях сильно сократившихся международных и межобластных связей во 2-ой
половине XIII века и в начале XIV в. окончательно кристаллизуются старые школы
живописи и образуются новые.
В
иконах и в миниатюрах рукописей Новгорода уже со 2-ой половины XIII в. определяются чисто местные черты,
сложившиеся здесь в росписях XII в.:
ясный образ не осложненный аллегориями, несколько элементарный крупный
рисунок, декоративная яркость цвета.
Художественные
мастерские были сосредоточены на архиерейских и княжеских дворах, и их
произведения имеют церковный, либо кастовый княжеский характер.
В
70-80-х годах XIII
в. возникла тверская
школа живописи. Росписи Спасо-Преображенского собора в Твери, исполненные
местными мастерами, были первой попыткой обращения к монументальной живописи
после татарского нашествия. Для не очень высоких по качеству тверских икон и
рукописей характерны белесые высветления и декоративные сочетания белого,
красного, голубого. Несколько позже тверской возникла московская школа, ранние
памятники которой свидетельствуют о тесных ее связях с Ростовом и Ярославлем.
В XIV
в. с началом широкого строительства каменных храмов возрождается фресковая живопись.
Фрески собора Снетогорского монастыря близ Пскова по стилю еще близки к
росписям Новгорода типа нередицких. Новгородские росписи 2-й половины XIV в. более свободны по характеру. Одни
из них исполнены выходцами из Византии: фрески церквей Спаса на Ильине улице и
Успения на Волотовом поле. Другие написаны южными славянами: фрески церквей
Спаса на Ковалеве и Рождества на кладбище и церкви Михаила Архангела
Сковородского монастыря.
Наиболее
впечатляющи фрески церкви Спаса на Ильине улице, исполненные Феофаном Греком, а
так же фрески Волотова, поразительные по одухотворенной патетике образов и артистизму.
Росписи Феофана по их суровой выразительности, исключительной свободе композиции
и письма не имеют себе равных не только на Руси, но и в Византии. Хорошо
сохранились фрески угловой камеры на хорах: образы, воплощающие аскетические
идеалы, отличаются психологической напряженностью, техника письма – динамикой и
оригинальностью приемов, колорит предельной сдержанностью. Божество и святые
предстают у Феофана в виде грозной силы, предназначенной управлять человеком и
напоминать ему о подвигах во имя высшей идеи. Их темные лики с бегло
положенными белыми бликами, по контрасту с которыми приобретают особую
звучность разбеленные желтые, малиновые, синие тона одежд, оказывают на зрителя
непосредственное и глубокое воздействие. Фрески церкви Федора Стратилата стилистически
близки к росписям Спаса на Ильине улице. Возможно, что в их исполнении участвовали
русские мастера, учившиеся у греков.
Фреска
повлияла и на стиль новгородских икон XIV в., сделавшийся более свободным и живописным. Произведения Псковских
иконописцев XIV
в. выделяются смелой
цветовой лепкой и необычным колоритом, основанным на сочетании
оранжево-красных, зеленых, коричневых и желтых тонов. Сумрачная выразительность
образов святых не псковских иконах обнаруживает их известную близость к работам
Феофана Грека.
На
севере в XIV в. сложилась вологодская школа
живописи. Ее известный представитель – иконописец Дионисий Глушицкий. В
вологодских иконах преобладают темные, несколько приглушенные тона. Стойкие на
севере архаические традиции делают иконы северного письма XIV-XV вв. нередко похожими по стилю на
памятники более раннего периода.
Расцвет
новгородской живописи произошел в XV в. На новгородских иконах – специфический подбор святых: Илья, Василий,
Флор и Лавр, Параскева Пятница, Анастасия, Никола, Георгий. Они ассоциировались
в народном сознании с силами природы и были призваны охранять человека, его дом
и хозяйство. Иконография обнаруживает следы воздействия языческих пережитков,
фольклора, местных исторических событий, быта. Необычайная активность и известный
демократизм общественной жизни Новгорода способствовали сложению в местной живописи
особого идеала человека – решительного, энергичного, сильного. Новгородским
иконам свойственны уверенный жестковатый рисунок, симметрические композиции,
яркие холодные тона.
С конца
XIV – начала XV вв. усиливается художественная роль Москвы. Здесь
работали Феофан Грек, Прохор с Городца, Андрей Рублев, Даниил Черный. В
иконостасе Благовещенского собора Московского Кремля, Феофан немного увеличил
размеры икон Христа, богоматери и святых и достиг четкой выразительности
силуэта («деисусный чин»). Этот чин имел большое значение для последующего
развития русского высокого иконостаса. Созданная Феофаном в Москве школа
стимулировала развитие местных мастеров, выработавших, однако, отличный от
феофановского стиль. В 1408 году Андрей Рублев и Даниил Черный исполнили новую
роспись Успенского собора во Владимире. Эти фрески в традиционных
иконографических образах раскрывают глубокий духовный мир и мысли
современников. Просветленные благожелательные лица апостолов, ведущих за собой
народ, мягкие гармоничные тона живописи пронизаны чувством умиротворения.
Написанные несколько позже Рублевым иконы звенигородского чина – чисто русская
интерпретация темы деисуса. Образ благословляющего Христа полон внутренней силы
и мудрого спокойствия. Рублев обладал редким даром воплощать в искусстве
светлые стороны жизни и душевного состояния человека. В его работах не смену
внутреннему смятению аскетической отрешенности образов Феофана приходят красота
душевного равновесия и сила осознанной нравственной правоты. Произведения
Рублева, являясь вершиной московской школы живописи, выражают идеи более
широкого, общенационального характера. В замечательной иконе «Троица»,
написанной для собора Троице-Сергиева монастыря, Рублев создал образы, далеко
перерастающие узкие рамки разработанного им богословского сюжета, воплотив идеи
любви и духовного единства. Фигуры ангелов, сидящих, склонив головы друг к
другу в безмолвной беседе, образуют круг – символ вечности, а плавные,
гармоничные линии навевают настроение светлой сосредоточенной задумчивости.
Нежные, тонко согласованные тона, среди которых преобладают золотистый и
звонкий голубой, внутренняя свобода точно найденной композиции с ее
выразительным ритмом находятся в тесной взаимосвязи с глубоко человечным
замыслом этого гениального произведения.
В
последней трети XV в. начинает
свою художественную деятельность Дионисий. В иконах и фресках Дионисия и его
школы, создававшихся в период образования русского централизованного
государства во главе с Москвой, возрастают известное единообразие приемов, внимание
мастеров к художественной форме, черты праздничности и декоративности. Тонкий рисунок
и изысканный колорит икон Дионисия, с сильно вытянутыми грациозными фигурами,
полны нарядной торжественности. Но в психологическом плане его образы уступают
Рублевским. Созданные Дионисием и его сыновьями Феодосием и Владимиром росписи
собора Ферапонтова монастыря близ Кириллова отмечены особой мягкостью колорита,
красотой подчиненных плоскости стены композиций с как бы скользящими изящными
фигурами. Многочисленные работы Дионисия и художников его школы вызвали
повсеместные раздражения им. В конце XV в. московские художники выезжают в Новгород, Псков, на Север, в города
Поволжья, а лучшие мастера этих художественных центров выезжают для работы в
Москву, где они знакомятся с творческими приемами столичных живописцев.
Московское искусство постепенно нивелирует местные школы и подчиняет их общему
образцу.
В XVI в. укрепление государства и церкви
сопровождалось теоретической разработкой вопросов о царской власти, об
отношении к ней церкви, о роли искусства в богослужении, о способах воплощения
церковных сюжетов. Искусство под воздействием начетнической богословской
литературы становится надуманно сложным, схоластически отвлеченным. Многочисленные
умозрительные аллегории и символы нередко затемняют содержание и перегружают композицию. Письмо мельчает, стиль теряет монументальность и ясность.
Несохранившаяся роспись Золотой палаты московского Кремля, исполненная на
основе «Сказания о князьях Владимирских», наглядно иллюстрировала идею
преемственности власти московских самодержцев. Написанная по случаю взятия
Казани икона-картина «Церковь воинствующая», представляющая апофеоз Ивана
Грозного, наполнена аллегориями и историческими параллелями. В такого рода
произведениях политические, светские тенденции становились преобладающими. Еще
сильнее эти тенденции выступали в миниатюре ряда рукописных книг. Крупнейшие
книгописные мастерские находились в Новгороде, Москве и Троице-Сергиевой лавре.
Фундаментальный «Лицевой свод» содержит около 16 тысяч миниатюр. Военные и
жанровые сцены с почерпнутыми из жизни бытовыми деталями выполнены в
графической манере и подцвечены акварелью. В них появляются многоплановые
построения пространства, реальный пейзаж. Книгопечатание, первые опыты которого
в 50-х гг. XVI
в., положило начало
русской гравюре. Иван Федоров нашел для нее художественное решение, независимое
от иконной и миниатюрной живописи.
На
рубеже XVI-XVII
вв. в Москве формировались
два течения в живописи, условно называемые по фамилиям их ревностных
сторонников «годуновским» и «строгановским», первая из них тяготела к строгому
стилю икон и монументальной росписи XV-XVI вв., но обнаруживала так же типичную для мастеров XVI в. любовь к царственной пышности, а
при иллюстрировании псалтырей возрождало старую традицию оформления рукописей
рисунками на полях. Строгановская школа культивировала мелкое,
щегольски-утонченное письмо, сочетая краски с золотом и серебром; иконы
писались для домашних молелен богатых феодалов - ценителей изощренного
мастерства. Несколько изнеженная красота и беззащитная слабость святых в расцвеченных
одеждах, фон со сложным фантастическим пейзажем характерны для работ мастеров
этой школы – Емельяна Москвитина, Стефана Пахири, царских иконописцев Прокопия
Чирина, семьи Савиных и др.
В
середине XVII
в. центром
художественной живописи становится Оружейная палата Московского Кремля, сильно
влиявшая на русское искусство в целом. Ее живописцы были мастерами широчайшего
диапазона: они выполняли
стенные росписи, иконы и
миниатюры, раскрашивали мебель и домашнюю утварь, писали царские портреты,
оформляли церковные и светские праздники и т. д. И хотя частая смена занятий
вырабатывала у мастеров шаблонные приемы, Оружейная палата поддерживала
искусство на очень высоком профессиональном уровне. Здесь возникли первые в
истории русского искусства специальные трактаты о живописи, написанные Иосифом
Владимировым и Симоном Ушаковым, ставившие проблему жизненного правдоподобия
иконных изображений. В живописи Ушаков главное внимание уделял светотеневой
лепке формы, достигая мягкости переходов, объемности изображения, настойчиво
добиваясь впечатления их реальности.
В XVII в. в русском искусстве появился новый
для него жанр – портрет. До середины XVII в. авторы портретов еще следуют иконописным принципам, и их работы мало
отличаются от икон. Позднее, не без влияния работавших в России иностранцев, в
портрете появляются приемы западноевропейской живописи, точно фиксируются черты
лица, выявляется объемность фигуры, хотя трактовка одежд остается плоскостной,
а изображение в целом – застыло неподвижным.
Искусство
XVII в., преимущественно повествовательное
и декоративное, стремилось к литературности и внешней выразительности,
достигавшейся часто за счет весьма свободного истолкования иконографических
сцен и насыщения их бытовыми деталями. Это, а также постоянный интерес
художников к портрету и к изображению реальных построек и пейзажа подготовили
русское искусство к переходу на путь светского развития. Этот переход был
невозможен, однако, без решительного освобождения искусства от влияния церкви,
без внедрения в культуру светского начала, которое несли с собой реформы Петра I.
Скульптура
занимала особое место в художественной жизни русского средневековья. Официальная
церковь относилась к ней отрицательно как к пережитку идолопоклонства, но не могла
не считаться с ее популярностью в народной среде. В те моменты истории, когда
объединение всех сил народа было особенно важно, скульптура получала доступ в
храм, служа действенным проводником актуальных идей. Поэтому в ней преобладают
сюжеты, которые в народном сознании связывались с героическим или высоким
нравственно-эстетическим началом.
В
течении XIV -
XVII вв. скульптура
проделала в общих чертах ту же эволюцию, что и живопись, от лапидарной,
обобщенной трактовки статических фигур к большей повествовательности и свободе
в передаче движения. Не связанные непосредственно с византийской традицией,
скульптура была свободнее в воплощении местного понимания идеалов нравственной
красоты и силы. В отдельных местных школах ощущаются отзвуки дохристианских
традиций. Эти традиции, хотя и вызывали решительные меры со стороны церкви по
их искоренению, нашли свое прямое развитие в народной скульптуре XVIII – XIX вв.
V. Декоративно – прикладное искусство.
Возрождение
декоративно-прикладного искусства в послемонгольское время было осложнено тем,
что многие мастера были угнаны в плен и ряд навыков ремесла утрачен. С середины
XIV в. оживляется ювелирное искусство.
Оклад «Евангелия боярина Федора Кошки» с чеканными рельефными фигурами в
многолопастных обрамленьях и с тончайшей сканью, яшмовый потир работы Ивана
Фомина с чеканкой и сканью, чеканные кадила, «сионы», воспроизводящие формы
шатровых и купольных храмов, братины, ковши, чаши, литой с чеканкой панагиар
новгородского мастера Ивана сохраняют тектоническую ясность формы и орнамента,
подчеркивающего строение предмета. В XVI в. чеканка и скань дополняются финифтью. В XVII в. развивается растительная орнаментация, сплошь
оплетающая изделия. Московская и сольвычегодская финифть, теряя в тонкости
исполнения и цельности колористической гаммы, выигрывает в яркости и богатстве
оттенков, соперничая с блеском драгоценных камней. Появляются сюжетные
изображения, носящие отпечаток западноевропейского воздействия. С XVI в. применяется чернь с ясным красивым
рисунком, соответствующим форме изделий. Со 2-й половины XVII в. и в черни нарастает узорчатость,
распространяются восточные мотивы. Лишь к концу столетия возрождается более
строгий орнамент. Большое распространение получает басма, покрывающая изделия
из дерева, украшающая фоны икон. В XIV – начале XV вв. в ней
используется орнамент в виде цветов в кругах, заимствованный из византийских и
балканских рукописей. В XVII в.
ее причудливые растительные узоры приобретают чисто русский характер. Увлечение
в XVII в. пышной орнаментикой приводит к
утрате художественной меры, в особенности при украшении предметов драгоценными
камнями и жемчугом, из которых компонуются узоры, прежде выполнявшиеся из
золота. Ту же эволюцию испытало литье из цветных металлов – от Царь-пушки
Андрея Чохова до бронзовой сени Дмитрия Сверчкова в московском Успенском соборе
и до оловянных ажурных литых рам к киотам XVII в. Даже в изделиях из железа наблюдается увлечение
узорностью форм: кованые решетки московской церкви Георгия Неокесарийского,
врата из просеченного железа в рязанском Успенском соборе, петли и дверные
ручки рядовых зданий.
В
памятниках резьбы по кости XV в.
видны неизжитые формы «звериного стиля» в ажурном орнаменте. В «Распятии» XVI в. Угличского
историко-художественного музея сказались удлиненно-изящные пропорции фигур
Дионисия. В XVII
в. искусство резчиков из
Холмогор ценится высоко в Москве, где они работают, украшая свои изделия
птицами и зверями «в травах». Особенно хороши многочисленные ларцы с крупным
сквозным растительным орнаментом.
До нас
дошли немногие крупные образцы резьбы по дереву XIV-XVI вв. Трон Ивана Грозного с шатром и
резными историческими сценами и святительские места XVI-XVII вв. при относительно дробном узоре
отличаются архитектурной четкостью сложно скомпонованных завершений. Изощренная
ярославская ажурная резьба напоминает четкостью форм металл. С середины XVII в. в Москву приезжает ряд белорусских
резчиков во главе с Климом Михайловым, которые вводили западноевропейские
барочные формы.
Бытовая
керамика XIV-XV
вв. груба и примитивна
по форме. Лишь с XVI в. применяются
«морение» и лощение. На флягах XVII в.
появляется геометрическая орнаментация, а затем плоскорельефные изображения
фигур. Многие изделия воспроизводят металлические формы, в орнаментации видно
влияние деревянной резьбы. С конца XV в. фигурные балясины и красные терракотовые плитки, украшенные
пальметтами, а порой покрытые светло-охряной глазурью, включаются в декор
фасадов. В XVII в. изготовляются для убранства зданий зеленые изразцы с
рельефными бытовыми и военными сценами.
Шитье
имело много общего с живописью. Лучшие мастерские шитья были в XVI в. сосредоточены в Москве при царском
дворе. Из мастерской Старицких вышли две большие плащаницы, отличающиеся
глубинно психологической характеристики персонажей и безупречной артистической
техникой.
Набойки
XVI-XVII вв. наряду с геометрическими и
растительными мотивами, восходящими, возможно, к домонгольским образцам,
воспроизводят восточные и западные орнаменты привозных шелковых тканей. В конце
XVII в. появляется трех- и четырехцветная
набойка. В течение XIV-XVII вв.
существовало высокоразвитое узорное ткачество, о чем свидетельствует паволока
иконы «Звенигородского чина» Андрея Рублева. В XVII в. получает распространение золотное кружево с
геометрическими сетчатыми мотивами либо с растительными элементами. Иногда в
узоры вводится жемчуг, серебряные бляшки, цветной просверленный камень. Некоторые
узоры XVII в. дожили в нитяном льняном кружеве
до XX в.
VI.
Одежда, быт и
устои россиян.
Характерными
чертами русского быта XVI
века оставались консервативность и дифференцированность: разница в быте между
господствующим классом и черными людьми по-прежнему была скорее количественной,
чем качественной. Мало отличались друг от друга в это время городские и
сельские жилища. Город был комплексом усадеб, на улицы и переулки выходили не
дома, а высокие глухие заборы. В каждой усадьбе были изба, хозяйственные
постройки, небольшой огород с садом. Боярская усадьба имела большие размеры,
разнообразнее были хозяйственные постройки, кроме господского дома, стояли
людские избы, в которых жили холопы. Горожане держали также домашний скот, а
потому за городской чертой обязательно устраивались выгоны.
Жилища
и представителей высших сословий, и рядовых горожан, и крестьян были, за редким
исключением ( у самых богатых бояр изредка встречались каменные хоромы ),
срубными, из сосновых бревен, топились чаще всего по-черному, дым выходил через
специальное дымовое отверствие. Каменные печи с дымоходами встречались в самых
богатых домах, «белая изба», «белая горница» обычно специально отмечались.
Избы феодалов состояли из нескольких срубов, иногда на высоких подклетях,
бывали двух- и трехэтажными. На дворе могла стоять и башня - «повалуша» или
«терем». Дома украшались высокохудожественной затейливой резьбой. Окна были
большими, в богатых домах – слюдяные, в бедных – закрытые всего лишь бычьим
пузырем.
Больше
различий было в одежде. Крестьянское платье этого периода не отличалось от
одежды предыдущего времени. Зато знать одевалась богато и разнообразно. Среди
боярства были распространены одеяния из дорогих привозных тканей – фландрского
сукна и венецианского бархата, из восточного «рытого» бархата и из атласа, из
тафты и парчи. Если простые люди носили шубы из дешевых мехов – овчины и белки,
то на боярские шел соболь, а то и одни брюшка собольи, встречались даже
горностаевые шубы. Шуба беличья или даже кунья была недостаточно престижна для
знатного боярина. Цена шубы зависела не только от стоимости меха: серебряные
или даже золотые пуговицы могли стоить столько же, а то и еще дороже, чем сама
шуба.
Одежда
и украшения знатных женщин стоили не меньше. К платьям боярынь пришивали куски
цветной ткани или кожи, часто с вышивками, с драгоценными камнями.
Отличались
и головные уборы. У крестьян – дешевые войлочные шляпы, зимой – шапки из
недорогих мехов, у горожан – разнообразные колпаки. Колпаки для знати
изготовляли из тонкого фетра с оторочкой из дорогого меха, украшали
драгоценными камнями. При дворе в моде были восточные головные уборы – «тафьи»,
тюбетейки. Иной раз их даже не снимали, входя в церковь, например, Иван Грозный
и его опричники входили в церковь в тафьях.
Военное
снаряжение так же отличалось. Рядовой сын боярина выходил на службу в стеганом
«тегиляе» с нашитыми на него кольчужными кольцами, со старой дедовской саблей,
в простом металлическом шлеме. Боярское снаряжение состояло из дорогих
привозных вещей, украшенных золотом и серебром.
Различалась
и утварь богатых и бедных людей. В боярских домах парадная посуда была из
серебра, повседневная – из олова, в домах среднего достатка « суды оловянные»
были посудой для гостей, а ежедневно пользовались глиняной и деревянной, у
большинства населения парадной посуды не было вовсе.
Пища
даже простого населения в это время была достаточно обильна и разнообразна.
Хлеб ели в основном ржаной, из ржаной же муки пекли блины, из пшеничной –
разнообразные пироги и караваи. Ели каши и кисели, из овощей самой распространенной
была репа. Сравнительно не дорого было мясо, чаще употребляли баранину. Мясо
солили впрок. Распространенными прохладительными напитками были квас и морс.
Очень разнообразна была рыбная пища. Рыба употреблялась соленой, свежей, сушено
и вяленой.
Резко
различалась пища скоромная и постная. Посты продолжались долго, к тому же на
каждой неделе были постными среда и пятница, когда запрещалось употреблять
мясо, коровье масло и молоко. Пищевой рацион бояр был более изысканным ,
кулинарно изощренным.
Семейный
быт строился на основе безоговорочного подчинения главе семьи всех домочадцев –
жены и детей. За непослушание следовало телесное наказание. Это и
неудивительно: телесные наказания применялись широко, им подвергали даже бояр,
они не считались позорящими. И все же было бы неверным считать русскую женщину XV – XVI века абсолютно бесправной.
Разумеется, браки совершались по воле родителей, «сговорные» и «рядные» записи
о будущем браке заключали не жених и невеста, а их родители или старшие
родственники. Но соображения материальные и престижные преобладали в знатных
семьях, где выгодный брак сулил приращение вотчин или установление добрых
отношений с влиятельными лицами. Среди крестьян и посадских людей, где к тому
же ранняя трудовая деятельность помогала общению юношей и девушек, основы брака
бывали иными.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ.
Таким
образом, период XIV – XVII веков
– это время складывания великорусского этноса и его основных стереотипов в
сознании, самоопределения русской церкви, обретения ею своего места на культурной
карте мира. В эти века окончательно сформировался «слободской» тип русского
города и маргинальный, полукрестьянский тип культуры городских слоев населения.
Все это наложило серьезный отпечаток на последующее развитие культуры России.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Искусство стран и народов мира.
Художественная энциклопедия.
2. Н.Г.Грибушина «История мировой
художественной культуры».
3. Т.В.Ильина «История Искусств».
4. В.В.Мавродин «Образование Русского
национального государства».
|